Несостоявшееся интервью с Рамзаном Кадыровым
На повороте с трассы Грозный-Гудермес к резиденции Рамзана Кадырова стоит бородач с автоматом. Он открывает приглашенным шлагбаум - стальную трубу, надежно закрепленную между двумя бетонными блоками. Когда приглашенных нет, бородач греется у костра.
За кадыровским КПП - царство разноцветных огней. Такое впечатление, что перед тобой - Диснейленд. Гирляндами обвиты фонарные столбы, деревья, даже стены кадыровского дворца. Ворота резиденции охраняют два бронзовых льва.
На стоянке - дюжина серых "десяток"; облокотившись на них, крепко сложенные военные курят, небрежно поддерживая свободной рукой оружие.
Из ворот к нам выходит молодой человек в твидовом пиджаке.
"Тамерлан, ответственный за сотрудничество с иностранной прессой, - представляется он на безупречном английском с лондонским акцентом. - Вы просили об интервью с Рамзаном Ахмадовичем? Мы делаем все возможное, но пока - сложно. Рамзан очень занят. Сами понимаете: такие дни!"
Тамерлан долго жил в Лондоне, а совсем недавно решил вернуться на родину, в Чечню.
Ему здесь все внове: когда он уезжал, вовсю шла война. Из Лондона он видел по телевизору только бомбежки, разрушенные дома и мчащиеся по улицам танки. Сейчас приходится привыкать к новой Чечне. На первый взгляд, спокойной и предсказуемой.
Автопробегом по нарушениям прав человека
Пока мы беседуем с Тамерланом, ворота резиденции открываются, и из внутреннего двора вылетает на безумной скорости кавалькада "Волг". Это - автоколонна комиссара Совета Европы по правам человека Томаса Хаммарберга. Нам предстоит отправиться с ним в блиц-тур по республике.
Военные со стоянки в доли секунды рассаживаются по своим "десяткам". Взвизгивая шинами, машины выезжают на трассу эффектным полицейским разворотом.
Мы едем в Ведено, в горы. Там, как говорит сам Рамзан Кадыров, "бегают еще шайтаны" - не сложившие оружие боевики.
Езда по-чеченски - это сильное ощущение для непривычного человека. Наши "Волги" мчатся со скоростью 160 километров в час. Ремни безопасности спрятаны где-то за подушкой заднего сиденья: пристегнуть их - значит оскорбить кадыровских водителей.
Вдоль трассы, через каждые 100 метров, - вооруженные люди. Ближе к Ведено начинают появляться бронетранспортеры и армейские "Уралы".
Над нами пролетают два военных вертолета. Один из них сбрасывает тепловые ловушки - защищается от ракет "земля-воздух".
Сходу и не поймешь: то ли действительно в Ведено неспокойно, то ли правительство беспокоится за заезжего европейского чиновника.
В самом Ведено, за очередным КПП, жизнь тиха и нетороплива. На центральной площади заканчивают строить новую почту; вдоль дороги бурят замерзшую горную почву трактора: в деревню тянут газ.
Но все-таки мы - не в райцентре под Рязанью. Здесь другие заботы.
Круглосуточная стройка и материнские слезы
У здания школы нас встречают несколько женщин в черном. У них в руках - фотографии сыновей, пропавших без вести за годы войны.
"Может, жизнь и стала лучше, но не для меня, - говорит комиссару Хаммарбергу одна из женщин, Хамьетта Задулханова. - Четыре года назад мой сын ушел на работу, и с тех пор я ничего о нем не слышала. Помогите, пожалуйста! Мне нужно знать, что с ним. Если он жив - где он? Если нет - где его тело? Почему мне не дают похоронить его?"
Хаммарберг кивает; его переводчик советует Хамьетте обратиться к чеченскому омбудсману.
Мы отправляемся дальше, в Грозный.
Из Москвы Рамзан Кадыров вернулся в Чечню уже президентом. Его народ, говорят, танцевал на улицах
В столице - круглосуточная стройка. Там, где еще полгода назад стояли руины, - новые, ярко выкрашенные дома.
В одном из них Резван собирает на носилки строительный мусор.
- Рамзан сделал так, что у нас здесь мир, - говорит он. - Есть работа, деньги есть. Все хорошо.
- А что будет, - спрашиваю, - если деньги вдруг закончатся?
- Если деньги закончатся, будет хаос. Молодежи надо же что-то делать. Как зарабатывать будут? Может, и снова стрелять начнут.
Первое впечатление снова обманчиво.
Наша автоколонна мчится, распугивая прохожих и притирая к обочине маршрутные такси, к зданию министерства финансов. Там должна начаться конференция по правам человека. Комиссар Хаммарберг будет читать лекцию.
Но мы на нее так и не попали.
У входа нам преградила путь еще одна группа женщин в черном.
"Мой сын пошел получать новый паспорт и не вернулся, - рассказывает, сдерживая слезы, одна из них. - Я куда только не обращалась. Но никто ничего не делает. Только формальные отписки шлют. У нас-то теперь спокойнее - можно сказать, мир. Но каково мне без сына?"
Толпа за ее спиной гудит. Слышны слова: "исчез", "в тюрьме", "пытки" - и отовсюду: "Помогите, пожалуйста! Вы же из Москвы, помогите!"
Поодаль стоит седой старик. Я прохожу мимо него - и он молча дает мне в руки письмо, адресованное генеральному прокурору Чайке и президенту Путину. В письме - история его сына, Абдуллы. Похищен три года назад, по дороге с работы домой. Власти говорят, что ищут, но результатов нет.
"Кто поможет ветерану войны и труда найти сына?" - заканчивается вопросом письмо.
Женщин на конференцию по правам человека не пускают: нет пропусков.
Зато из здания выходит бывший лондонец Тамерлан.
"У меня для вас новости, - говорит он. - Рамзан Ахмадович вынужден был уехать в Москву. Так что извините, но интервью не будет".
Из Москвы Рамзан Кадыров вернулся в Чечню уже президентом. Его народ, говорят, танцевал на улицах.